С артистом театра имени Евгения Вахтангова обсуждаем любовь и совесть, силу катарсиса и вопросы, которые терзают его героев перед последним вздохом.
С Юрием Поляком мы общаемся во время традиционных дружественных "Больших гастролей" театра имени Е. Вахтангова в Омске. Старт им в этом году дал спектакль Олега Долина "Ионыч" (16+). В роли Старцева на сцену вышел наш собеседник.
- " Ионыч " дал старт "Большим гастролям" Вахтанговского театра в Омске. Юрий, как вы считаете, какую краску задал показ постановки по Чехову долгожданному мар а фону спектаклей?
- Мы предложили зрителю задуматься о чём-то очень трепетном, о красивом - о любви. Мы плавно подводим аудиторию к размышлениям о жизни. О том, что с ней происходит, если нет любви, нет света. Снаружи "Ионыч" чёрно-белый спектакль, но внутри него множество цвета. Мне нравится этот контраст.
- Цвет-ассоциация с " Ионычем "?
- Красный.
- Жизнь Старцева в спектакле, как я понимаю, делится на две части: герой " жаждет любви во что бы то ни стало"; герой "превращается в функцию", в исключительного карьериста. Переломный момент - принятие невзаимности его нежных чувств к Котику. В этот момент он теряет надежду на счастье, в его груди больше нет света. На ваш взгляд, возможно сохранить в жизни свой внутренний огонёк вопреки всему?
- Конечно. Всё зависит от факторов среды, в которой живёт человек. Есть люди, которые несмотря на болезненные ситуации и отказы возлюбленных, как-то спасаются от чёрствости, цинизма. Универсального рецепта "как остаться любящим человеком" нет, жизнь - штука очень сложная. Стоит точно другим не вредить, трепетно относиться к людям вокруг и к себе самому. Искать свет. Верить.
Что касается Старцева - жалко, что такой прекрасный человек всё-таки сломался. Мы же знаем, каким он был в начале истории. Поэтому в финале, когда он уже страшен и неприятен, ты проявляешь к нему сострадание. Ты не перестаёшь верить, что внутри него наверняка всё ещё где-то глубоко сохранилась возможность чувствовать. Конечно, в параллельной вселенной я бы изменил концовку ( улыбается ). Я бы сделал всё, чтобы Котик сказала Старцеву "да" в своё время. Конечно, мне бы не хотелось, чтобы мой герой вырезал себе сердце и жил только материальными ценностями - они выдуманные.
- Расскажите про работу с музыкой в этом спектакле. Что за конфликт мёртвой тишины и пронзительной, укалывающей музыки случается в "Ионыче", почему герой после затянувшегося безмолвия так жаждет слышать голос Кати?
- Музыку приносил наш режиссёр Олег Долин, она потрясающая. Мелодии возникают в очень лирические моменты, они помогают чувствам, будто бутонам, распускаться. Тишина… наш условный цветок чувств закрыт. Вдруг появляется музыка и всё раскрывается, все чувства становятся явными и потом - оп, вновь тишина. Музыка в этом плане помогает раскрыть палитру чувств героев спектакля.
Мы же про любовь говорим! Когда ты любишь, тебе человека всегда мало: тебе хочется с ним быть, тебе интересно, как и что он говорит. Когда люди говорят друг с другом - там не только обмен слов, там могут и мурашки возникать. Происходит обмен не только словами, но и энергиями. Это есть у Чехова: Старцев и Котик понимали друг друга, они сходились в разговорах о литературе. Моему герою было важно с ней говорить, потому что Катя, возможно, единственная, кто его понимал.
- За "Ионычем" на сцене Омской драмы следует "Ричард III". Юрий, Чехов и Шекспир - есть ли схватка: чей слог проникновенней, чей текст вечный ?
- Нет. Чехов и Шекспир - очень современно! У людей всё те же вопросы к жизни и всё те же проблемы в ней. Пробирают оба автора. У Шекспира все страсти вспыхивают сейчас! У Чехова всё происходит где-то там. У него на словах - пустяк, а на деле - у человека в моменте сердце разорвалось. В какие-то моменты такое действует даже сильнее, ты начинаешь думать: "Господи, что же с ним происходит?", а человек в этот момент на вид абсолютно спокоен. Это иногда страшнее выглядит, чем если персонаж всё переживает открыто.
- Театр - это про исцеляющую боль?
- В том числе. В театре боль проговаривается, она раскрывается. И мы все вместе можем над ней или поплакать, или посмеяться - мы все вместе можем прожить её. Ты отрефлексируешь произошедшее в твоей жизни, испытаешь катарсис, возникнут слёзы. Ты очистишься. Или поймёшь, что оставил боль позади и теперь можешь идти вперёд.
- Юрий, какие театральные слёзы для вас были самыми запоминающимися, самыми очищающими?
- Я ещё до поступления очень любил смотреть в записи "Юнону и Авось" с Николаем Караченцовым. Это было самое яркое и одновременно самое первое впечатление от театральной постановки. У тебя разрывается сердце. Ты плачешь и понимаешь: они всё равно вместе, они сильнее обстоятельств.
- "Ричард III " - что для вас в этом спектакле "на первом плане"? Какие визуальные детали этого спектакля крайне важны?
- Всё важное - оно внутри. Такие люди, как Ричард III, появляются благодаря среде. Окружение ему позволило стать собой, оно ему способствовало. Но Ричарда всё-таки в спектакле "давит" совесть. Он не может дальше жить не из-за внешних обстоятельств. Нет, он загнан внутри, загнан теми предательствами и смертями, к которым он причастен.
- Ваш герой Кларенс в спектакле умирает первым. Его призрак является позже к Ричарду. О чём говорит это шекспировское "восстание духа"?
- Он является к Ричарду, чтобы показать: все твои действия никуда бесследно не исчезнут. Последствия настигнут. В моём персонаже ещё при его жизни происходит сильное предательство: Кларенс - человек, который в первой сцене очень уверен в себе, лёгок, весел, он смеётся, пьёт, гуляет, кутит. И потом мы видим его в темнице, ему снятся кошмары - его начинает мучить совесть. Он уже другой человек: слабый, трясущийся, сомневающийся, каким его никто никогда не видел, он сам себя таким не знал. И после смерти он возвращается к Ричарду. В сознании главного героя он словно совесть, которая его мучает. Ричард же говорит: "Совесть - бред".
Нет, она есть! Она просыпается перед смертью. В спектакле "Наш класс" - там тоже ко всем совесть перед смертью проходит. Всё потому, что, когда жизнь подходит к концу, ты остаёшься не с деньгами и материальными вещами. Ты остаёшься с тем, что ты сделал. И больше всего тебя мучает то, что ты сделал неправильно. Ты начинаешь об этом в первую очередь думать. Это удивительно. Даже не о каких-то счастливых вещах, ты прокручиваешь вновь и вновь в голове те моменты, где поступал против совести.
- Юрий , в каждой своей роли во время гастролей в Омск , вы умираете ( улыбаюсь ) …
- Да ( смеётся )!
- У вас есть наработка: как красиво умирать на Омской сцене ?
- Очень интересный вопрос ( смеётся )! Возвышенно. Не натурально, а очень широко! Играя это для небес.
Фото: Илья Петров, скриншоты программы "Свободное время" (16+)
