Елена Масюк: Раб для тюремщика

altText
Фото: www.omsktime.ru

«В Омской области из СИЗО сбежал опасный преступник. На свободе оказался мужчина, отбывающий наказание за грабеж и причинение вреда здоровью человека. Беглеца разыскивает полиция», «Срочно! Опасный преступник совершил побег из СИЗО-1 Омска! Идет розыск!»… Так местные омские СМИ в феврале 2014 года сенсационно сообщали о побеге 24-летнего заключенного Михаила Малышкина. Омские тюремщики при этом молчали. Информация о побеге заключенного попала в СМИ из прокуратуры. Местный УФСИН всячески скрывал факт побега, но когда об этом стало известно прессе, то начальник УФСИН по Омской области Сергей Корючин ничего чрезвычайного в побеге арестанта не увидел: «Никакой это не побег, — говорил журналистам Корючин. — У нас это называется «отклонение от маршрута». Прибежал домой, напился, а когда протрезвел — сам вернулся назад».

Как потом оказалось, «маршрут» зека Михаила Малышкина тесно связан с «маршрутом» главтюремщика Омска Сергея Корючина. «Маршрут» этот пролегал на «дачу» к генералу Корючину.

Справка:
Сергей Корючин, 1969 года рождения, генерал-майор внутренней службы. В уголовно-исполнительной системе с 1996 года. Начальником УФСИН по Омской области назначен в 2012 г.
Омские правозащитники неоднократно жаловались на генерала Корючина в Генпрокуратуру и Следственный комитет. Именно Корючина они считали продолжателем пыточной системы в омских колониях и тюрьмах, созданной его предшественником и бывшим начальником генералом Николаем Папичевым.
«Ребята, освобождаясь, приходили к нам и рассказывали о тех издевательствах, избиениях, которые происходят в колонии, — рассказывала омская правозащитница Ирина Зайцева. — Мы это все записывали на видеокамеру. И когда мы в 2017 году понесли это видео начальнику УФСИН по Омской области Сергею Корючину, то он нам сказал: «Я эти мультики каждый день смотрю».
Сергей Корючин уволен с должности начальника УФСИН по Омской области указом президента РФ в августе 2018 г.

«Во время следствия я сидел в СИЗО-1 г. Омска, — рассказывает Михаил Малышкин, — и после вынесения приговора (меня осудили на три года в 2012 году за грабеж и причинение вреда здоровью) мне в изоляторе предложили остаться отбывать срок там, работать в хозотряде.


За хорошее поведение администрация СИЗО походатайствовала, чтобы я был переведен в колонию-поселение № 13. А оттуда, уже по ходатайству непосредственно начальника СИЗО-1 Жидовцова и начальника УФСИН Омской области Корючина, я был направлен на евоную, Корючина, дачу, в деревню Крупянка.

Справка:
Деревня Крупянка в Горьковском районе Омской области находится примерно в 70 км от Омска. Основана в середине 18 века как поселение ссыльных. Согласно всероссийской переписи населения 2010 года, в Крупянке проживает 12 человек.

Зеков на колонии-поселении могут отправить работать в город, кого-то назначат снег чистить, а меня направили на сельхозработы на дачу Корючина. Это было зимой 2013 год. Когда Корючин отправлял меня на свою дачу,...

«В Омской области из  СИЗО сбежал опасный преступник. На  свободе оказался мужчина, отбывающий наказание за  грабеж и  причинение вреда здоровью человека. Беглеца разыскивает полиция», «Срочно! Опасный преступник совершил побег из  СИЗО-1 Омска! Идет розыск!»… Так местные омские СМИ в  феврале 2014 года сенсационно сообщали о  побеге 24-летнего заключенного Михаила Малышкина. Омские тюремщики при этом молчали. Информация о  побеге заключенного попала в  СМИ из  прокуратуры. Местный УФСИН всячески скрывал факт побега, но  когда об  этом стало известно прессе, то  начальник УФСИН по  Омской области Сергей Корючин ничего чрезвычайного в  побеге арестанта не  увидел: «Никакой это не  побег,  — говорил журналистам Корючин.  — У  нас это называется «отклонение от  маршрута». Прибежал домой, напился, а  когда протрезвел — сам вернулся назад».

Как потом оказалось, «маршрут» зека Михаила Малышкина тесно связан с  «маршрутом» главтюремщика Омска Сергея Корючина. «Маршрут» этот пролегал на  «дачу» к  генералу Корючину.

Справка:
Сергей Корючин, 1969 года рождения, генерал-майор внутренней службы. В  уголовно-исполнительной системе с  1996 года. Начальником УФСИН по  Омской области назначен в  2012 г.
Омские правозащитники неоднократно жаловались на  генерала Корючина в  Генпрокуратуру и  Следственный комитет. Именно Корючина они считали продолжателем пыточной системы в  омских колониях и  тюрьмах, созданной его предшественником и  бывшим начальником генералом Николаем Папичевым.
«Ребята, освобождаясь, приходили к  нам и  рассказывали о  тех издевательствах, избиениях, которые происходят в  колонии,  — рассказывала омская правозащитница Ирина Зайцева.  — Мы  это все записывали на  видеокамеру. И  когда мы  в 2017 году понесли это видео начальнику УФСИН по  Омской области Сергею Корючину, то  он нам сказал: «Я эти мультики каждый день смотрю».
Сергей Корючин уволен с  должности начальника УФСИН по  Омской области указом президента РФ  в августе 2018 г.

«Во время следствия я  сидел в  СИЗО-1 г. Омска,  — рассказывает Михаил Малышкин,  — и  после вынесения приговора (меня осудили на  три года в  2012 году за  грабеж и  причинение вреда здоровью) мне в  изоляторе предложили остаться отбывать срок там, работать в  хозотряде.


За  хорошее поведение администрация СИЗО походатайствовала, чтобы я  был переведен в  колонию-поселение № 13. А  оттуда, уже по  ходатайству непосредственно начальника СИЗО-1 Жидовцова и  начальника УФСИН Омской области Корючина, я  был направлен на  евоную, Корючина, дачу, в  деревню Крупянка.

Справка:
Деревня Крупянка в  Горьковском районе Омской области находится примерно в  70 км  от Омска. Основана в  середине 18 века как поселение ссыльных. Согласно всероссийской переписи населения 2010 года, в  Крупянке проживает 12 человек.

Зеков на  колонии-поселении могут отправить работать в  город, кого-то назначат снег чистить, а  меня направили на  сельхозработы на  дачу Корючина. Это было зимой 2013 год. Когда Корючин отправлял меня на  свою дачу, он  поставил задачу: иди, следи за  моей баней, за  моими конями. Там большая территория – восемь гектаров. До  меня летом на  этой даче у  Корючина работало трое человек. Все они освободились, ну, а  меня отправили в  зиму. Я  виделся с  этими парнями, они сказали: «Ну чего, друг, поздравляем, ты  попал в  ад». Они все по  концу срока освободились. Хотя им  обещали, что они идут работать на  дачу к  Корючину, что им  УДО светит, а  в итоге УДО они не  получили.

На  даче у  Корючина было два коня и  одна лошадь. Двое бычков и  две коровы. Кроликов штук 20. Свиней штук восемь. Куры. Я  должен был один со  всем этим управляться. С  утра просыпался и  целый день был занят: надо запрячь лошадь, вычистить навоз, вывезти в  поле, всех накормить, за  водой съездить на  колонку,  — и  все это в  мороз. Животные были в  сарае.

По  приезду генералов, полковников я  тоже находился в  сарае. Температура в  сарае была такая же, как и  на улице, ну  может на  несколько градусов теплее: в  минус 30 на  улице, там было градусов 25 мороза. А  когда их  не было, то  я спал на  кухне дома. У  меня был доступ только  к  кухне, еще предбанник при входе в  дом. В  дом меня не  пускали. Там у  них и  зал, и  спальни, и  спутниковое телевидение…


У  меня там был матрас, одеяло, но  было очень холодно, поэтому приходилось все равно спать в  робе, в  фуфайке. Я  замерзал. Печку на  кухне я  топил, чтобы сварить себе хотя бы  какую-то еду. Но  печка почти  не  работала. А  в баню, где была нормальная печка, меня не  пускали. Там висел замок, мне нельзя было туда заходить. Баня красивая была с  верандочкой. Когда генералы и  полковники приезжали, они привозили с  собой обогреватель, после чего они его забирали и  уезжали. Дом не  обогревался, хотя уже был достроен.


Когда я  взял березовые дрова (береза-то горит намного лучше), я  получил люлей за  эти дрова, эти дрова были, оказывается, на  баню, для них. Чтобы сварить себе покушать, нельзя их  было трогать. Мне сказали: есть щепки, мусор, вот  с  того и  топи, и  вари себе еду.


Денег мне не  платили за  то, что я  ухаживал за  животными. Обещали зарплату тысячу рублей в  месяц, но  на самом деле ничего не  платили. Но  я молчал, сами понимаете, это колония. Приходилось выпрашивать, чтобы мне привозили продукты. Я  ведь  постоянно жил на  этой даче, я  же был невыездной.
Они выдали мне простой кнопочный телефон на  непредвиденный случай. И  мне постоянно приходилось звонить заместителю начальника СИЗО-1 Огорелкову Евгению Викторовичу, в  управление ФСИН, просить, чтобы мне привезли еду, воду. Мне нечего было кушать, у  меня не  было воды, потому что в  зимний период там вообще нет воды, приходилось снег топить. Но  они на  все забивали фиг. Они сказали: «Жди, привезем», «Жди, направим сотрудников». И  не привозили. Десять дней я  сидел вообще сам по  себе. В  то время в  этом поселении еще проживал один дедушка, я  к нему бегал кушать, он  кормил меня макаронами.


А  так в  основном я  варил себе каши из  комбикорма для свиней, питаться же  нужно было чем-то. Месяца два я  был на  этой даче. Я  все это время терпел и  постоянно звонил сотрудникам УФСИН: привезите мне еду, привезите воды, привезите мне хоть что-то. Они приезжали: «Чего ты  нам названиваешь? Чего ты  хочешь?». И  постоянно получал за  это. Только один раз они привезли продукты. Пшено, соль и  чай. Но  чая было точно не  по норме, невозможно было даже  чайник заварить. Что по  норме заключенный должен получать, я  это не  получал.


Они приезжали бухать каждые выходные. Могли и  среди недели заявиться. Они – это Корючин – начальник УФСИН Омской области, начальник СИЗО-1 полковник Жидовцов Вячеслав Александрович, ну  и все их  приближенные. И  девок с  собой привозили. Это девушки, которые оказывают услуги. Ну, проституток, короче. Проституток этих много было, я  не считал. В  бани они парились, катались там… Чего только  не  было, чего только  они ни  творили. Пьяные бегали, как сумасшедшие по  двору, ну  «я там то, я  могу то-то…». Девок кидали в  снег, сами абсолютно голые, и  девки голые. Корючин мог голый выйти с  девчонкой на  руках, бросить ее  в сугроб и  кричать: как по-русски здорово отдыхать – банька и  снег. А  девчонка хи-хи-хи-ха-ха-ха.


Меня на  то время, пока они были на  даче, квасили там, в  сарай загоняли. Зам по  тылу СИЗО-1 Огорелков Евгений Викторович, приходил в  сарай и  избивал меня. За  что? Просто для веселья своего. Накануне того, как я  убежал с  дачи, я  просил Огорелкова вернуть меня на  колонию-поселение, но  он отказался и  ударил меня резиновой дубинкой по  голове, у  меня остался след на  лбу.


Когда они уезжали, я  мог зайти в  баню, собрать со  стола, что там оставалось. Мясо, шашлык они жарили, или колбаску нарезанную покупали. Ну, все что оставалось после ихней пьянки, я  доедал. И  грелся в  предбаннике. Сама баня остывала быстро, а  в предбаннике было еще тепло.
Со  стороны сотрудников УФСИНа вообще никакого контроля, никакого надзора за  мной не  было. Я  уже больше не  мог терпеть этот холод и  голод, и  в конечном итоге я  оттуда убежал. На  следующий день хотел вернуться в  колонию-поселение.
Когда я  сбежал, я  поехал домой, в  город Омск. По  дороге занял денег у  друзей, взял себе покушать, приготовил еду, поел и  лег спать. Проснулся вечером, и  в этот же  вечер меня задержали сотрудники омского УФСИН  — Емонаков Евгений – начальник оперативного отдела СИЗО-1 и  еще с  ним сотрудники были. Вернули меня на  колонию-поселение. Меня стали обвинять в  побеге, хотя вначале говорили: сиди тихо, никто ничего не  узнает, ничего тебе не  будет. А  когда мне стали предъявлять 313 статью, то  есть побег, я  стал писать жалобы. Я  им сказал: «Слушайте, я  бы никогда не  убежал, если бы  у меня были продукты питания, если бы  у меня было теплое место, где жить, я  бы работал и  работал весь свой срок». Я  начал писать правозащитникам, в  прокуратуру, везде, но  они не  отправляли из  колонии мои письма, мои жалобы, посадили меня в  ШИЗО.
Приезжали люди из  управления, то  есть непосредственно подконтрольные Корючину, и  мне прямо  в  глаза говорили: «Ты здесь сгниешь». Я  говорю: «За что?»  — «За то, что когда ты  убежал, многие по  шапке получили. У  нас никто из  тюрьмы не  убегает».
Когда я  уже в  Омск уехал, на  даче у  Корючина лошадь умерла, она вышла из  сарая и  погибла. Меня потом из-за этого в  КП-13 избивали сотрудники управления, когда приезжали туда. А  сотрудники колонии меня не  трогали.

Потом меня отправили в  СИЗО-1 в  одиночную камеру. В  одиночку меня посадили по  команде Корючина. Я  семь месяцев отсидел на  СИЗО-1 в  одиночке. Меня ограничили в  свиданиях, никто не  мог попасть: ни  мама, ни  бабушка, вообще никто. Это все было по  его команде. Корючин был очень злой на  то, что я  писал очень много жалоб и  передавал через маму, передавал через бабушку. Один раз Корючин зашел ко  мне в  камеру и  сказал: «Ну чего, Малышкин, бегать еще будешь? Отсюда не  убежишь. Я, сколько захочу, столько  тебя здесь держать и  буду, если тебе не  нравилось у  меня на  даче». Я  говорю: «Да мне нравилось там, вы  меня просто хотя бы  кормили, хотя бы  теплое место дали бы». Он  сказал, что «устроит мне райскую жизнь».


Сейчас Корючина сняли. Но  я как-то к  этому равнодушно отнесся. В  омских колониях происходило насилие, происходило унижение человека, там убивали людей. Был Папичев, которого после отставки убили в  Краснодаре. Но  при его сменщике Корючине все стало намного хуже. Он  решил устроить режим. Ну  делай это по  закону. Зачем ты  убиваешь людей, насилуешь людей. При мне очень много хороших парней, которые сидели за  какие-то маленькие статьи – где-то магнитолу вытащили, где-то что-то стащили по  пьянке, которые просто по  глупости попали в  тюрьму, были унижены так, что вскрывали себе вены, умирали от  того, что вены вскрывали. Приходишь утром, а  он лежит со  вскрытой веной, и  его уносят. Это все было с  подачи Корючина. Людей просто доводили до  самоубийства. Я  все это знаю и  видел. Я  сам вены вскрывал, когда в  одиночке сидел в  СИЗО. Баландер (раздатчик еды.  — Е.М.) шел по  коридору в  СИЗО-1, но  проезжал мимо моей камеры. И  так несколько дней.
Я  ничего не  ел. Мне нечего было есть. У  меня был кран с  водой, и  я просто пил воду, а  раздатчик еды проезжал мимо. Это было указание руководства, чтобы меня не  кормить. Я  просто там сходил с  ума.
Потом меня отправили в  ИК— 6. По  прибытии в  колонию меня встречали и  сотрудники, и  активисты очень радостно: «А, это ты  сбежавший? Из-за тебя у  нас у  всех проблемы в  Омске? Столько  жалоб пишешь, сейчас мы  тебе руки, ноги отобьем».
Меня там сильно избивали за  то, что я  писал жалобы на  начальника СИЗО-1 и  начальника управления. Избивали, чтобы я  не писал больше ничего, чтобы я  понял, что невозможно ничего доказать, он  генерал, а  я кто. Я  был постоянно избит. Потом они перевели меня в  СУС, это строгие условия содержания, где заключенные находятся в  камере. Я  там отсидел полгода. Каждый день корпус 90, заставляли часами стоять на  одном месте, били постоянно. Угрожали, что опустят меня. На  шестерке активно практикуется сексуальное насилие. И  мне и  другим людям угрожали, после этого я  со всем соглашался, какие требования были у  сотрудников.
Ставили меня там и  на растяжку. Со  мной рядом стоял бывший заместитель главы Советского округа города Омска, он  был посажен за  взятку. Его также ставили на  растяжку, но  потом, когда узнали, кто он, его не  трогали. Он  сидел просто в  отдельной комнате, а  всех нас остальных избивали. Ставят на  растяжку, бьют по  почкам, могут пятки отбивать, ну  ложат на  стол и  пятки отбивают, чтобы почки посадить. Кто кулаками, кто дубинками бил.
Еще подвешивали в  клетке в  голом виде. Полностью раздевали. И  зажигалками поджигали в  интимных местах, на  ногах, подмышками, то  есть там, где волосы растут. У  меня шрамы там остались от  ожогов. Это делали непосредственно сотрудники колонии № 6 и  зэки-активисты. Раза три меня так поджигали. Меня аж  трясет, как вспомню про все это.
Люди, которые отбывают наказание, просто хотят нормальные условия содержания, чтобы не  стоять на  улице, а  то с  утра проснулся и  стоишь на  улице, «Катюшу» поешь… «Катюша», «Марфуша», там чего только  не  поешь, и  маршируешь целый день на  морозе. Это разве  правильно? Это неправильно. Я  полгода простоял на  этом морозе, у  меня здоровье теперь основательно подорвано.
Никаких ответов на  свои жалобы я  так и  не получил. Когда ОНК наша приезжала, то  они сказали, что такого быть не  может, и  сами смеялись. У  нас не  комиссия общественная, а  хрен пойми чего, вот  честно.

Потом был суд. Сотрудники УФСИН на  суде заявляли, что у  меня были все условия для проживания. Меня осудили, добавили полтора года. Теперь у  меня уже две судимости. Я  освободился в  2015 году. После того, как я  вышел, никаких жалоб я  не писал. Я  хотел забыть это все как страшный сон. После того, что я  испытал в  колонии, я  просто очень боялся писать, говорить. Я  боюсь с  ними связываться …»

В  Горьковском районном суде, где слушалось дело о  побеге Михаила Малышкина, выяснилось, что в  Крупянке была никакая ни  дача Корючина, а  «выездной объект» подсобного хозяйства СИЗО-1 Омска. Просто Корючин и  компания использовали этот «объект» для личных нужд.

Прокуратура Омской области потребовала наказать «виновных должностных лиц». Начальнику СИЗО-1 Жидовцову был объявлен выговор. А  вот  Корючин оказался вроде  как не  при делах. На  его карьере использование в  личных целях труда заключенного и  гулянки на  подсобном хозяйстве никак не  отразились. Начальник СИЗО-1 полковник Вячеслав Жидовцов и  его заместитель полковник Евгений Огорелков по-прежнему руководят самым крупным изолятором Омской области.

После суда над Малышкиным, баню в  которой парился Корючин с  компанией, разобрали и  куда-то вывезли. Животных тоже эвакуировали в  неизвестном направлении. Кстати, даже  если предположить, что эти животные принадлежали не  Корючину, а  СИЗО-1, то  по данным ЕГРЮЛ, изолятор не  имел разрешения на  содержание лошадей и  коров. Экономическая деятельность изолятора распространялась лишь  на  разведение свиней и  кроликов. Но  ни прокуратура, ни  суд почему-то не  обратили внимание на  эти нарушения, как и  не задались вопросом – а  зачем следственному изолятору восемь гектаров земли (на которых ничего не  выращивалось), да  десяток животных в  сарае? Какую экономическую пользу это приносило СИЗО?

Сейчас на  «даче» Корючина все заросло сорняками. Ни  коров, ни  кроликов, ни  поросят. Не  ездит сюда больше местная тюремная элита. И  сторожит «дачу» нынче не  зек, а  вольнонаемный сотрудник УФСИН на  зарплате. Но  местные жители по-прежнему называют это место «дачей тюремщика».

P.S. Благодарю омских правозащитников Ирину Зайцеву и  Лали Хвичию за  помощь в  подготовке материала.

  https://echo.msk.ru/blog/elenamasyuk/2314647-echo/  
 
По теме
На дорогах и тротуарах ледяные рытвины и огромные лужи Наташа ЛИПИНСКИ Фото: vk.com/aomsk?from=search В паблике «Аварийный Омск» появился снимок автобуса, который стоит в огромной луже без колеса.
Мошенники из Омска попали под суд после обмана жителей нескольких регионов 20-летние подсудимые звонили жителям Омской и Новосибирской областей, рассказывали придуманную историю, а после получали от потерпевших крупные суммы.
13 февраля 2024 года постановлением судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда приговор Первомайского районного суда г. Омска в отношении шести осужденных оставлен без изменения.
Куда сходить в Омске 29, 30 и 31 марта - Пульс Live Куда сходить в Омске 29, 30 и 31 марта  Пятница - день недели, которого ждут буквально все, от воспитанников детского сада до топ-менеджера крупной корпорации.
Пульс Live
Награда волонтёру - Газета Омский пригород Активист волонтёрского сообщества «Помощь солдатам» был награждён медалью.
Газета Омский пригород