Как придумать шутку

altText
Фото: www.omsktime.ru

В очередной еженедельной расшифровке от «Глаголев FM» — монолог комика Александра Гришаева о том, как строить панчи из проблем, говна и боли, каково выступать под пожарную сирену и насколько пьяная аудитория нужна комику, чтобы всё получилось как надо.

Привет, это Саша Гришаев, всё ещё стендап-комик, несмотря ни на что. Сегодня — о жизни, комедии, о любви и лютой ненависти — надеюсь, за плагиат никого не посадят — и немного о пиве.

У меня есть любимый бар, потому что он небольшой: ты спускаешься в подвал, там сразу барная стойка, ты садишься за неё и закуриваешь. Очень атмосферно. Длинные барные стойки, на музыку — мне она никогда не мешала: нормальный владелец бара никогда не будет выкручивать музыку на полную, потому что он понимает, что происходит общение. Меня больше некоторые люди раздражают. Вот как раз в период мощного подпития находили под баром. И вот были люди, которые с понедельника по пятницу, и вот они нажираются — просто стратегическое нахуяривание такое, — и они не просто пристают к людям: они шатаются, они очень громко кричат. Вот они действительно мешают, а всё остальное — нет. Опять же, я говорю: пришёл, сел, выпил, ушёл.

Я в какой-то момент сидел в баре, и там парень был с девушкой на свидании, и меня это дико раздражало. Я обратил внимание: на первых свиданиях некоторые так выёбываются  — невозможно слушать. Слушаешь его: «Работы у меня нет, потому что начальник плохой, и я его ударил; с мамой я живу потому, что она — старенькая, больная и нужно за ней ухаживать; а руки я тебе в трусы засовываю потому, что сердце у меня — большое, кровь до них не доходит и нужно согреть их», — вот такие. И я сижу, мне так хочется вмешаться: «Он пиздит! Ты посмотри на него — он конченый, у него татуха с именем с ошибкой написана!» И они везде, потому что нужно учиться замечать.

Баночка подмечалова

Просто когда ты начинаешь выступать, ты ищешь какой-то багаж подмечалова или какого-то жизненного опыта, который ты начинаешь трансформировать: ты начинаешь писать, у тебя ещё что-то есть в загашнике, потом оно вроде заканчивается, но если ты вовремя разогнался, то ты начинаешь замечать это во всём, ты начинаешь в принципе обращать внимание на мир по-другому. То есть я с детства в принципе обращаю внимание, что люди делают: я где-то с другом гулял, мимо прошёл парень, и он у меня до сих пор где-то. А он разговаривал по телефону и сказал единственную фразу всего лишь, но очень возмущённым тоном сказал: «Между прочим, кошки тоже болеют СПИДом». Мне захотелось сразу отправиться в прошлое и узнать, что было раньше, как он пришёл к этому диалогу. Впечатления — они в принципе остаются от историй, которые везде. У меня...

В  очередной еженедельной расшифровке от  «Глаголев FM»  — монолог комика Александра Гришаева о  том, как строить панчи из  проблем, говна и  боли, каково выступать под пожарную сирену и  насколько пьяная аудитория нужна комику, чтобы всё получилось как надо.

Привет, это Саша Гришаев, всё ещё стендап-комик, несмотря ни  на  что. Сегодня  — о  жизни, комедии, о  любви и  лютой ненависти  — надеюсь, за  плагиат никого не  посадят  — и  немного о  пиве.

У  меня есть любимый бар, потому что он  небольшой: ты  спускаешься в  подвал, там сразу барная стойка, ты  садишься за  неё и  закуриваешь. Очень атмосферно. Длинные барные стойки,  на  музыку  — мне она никогда не  мешала: нормальный владелец бара никогда не  будет выкручивать музыку на  полную, потому что он  понимает, что происходит общение. Меня больше некоторые люди раздражают. Вот как раз в  период мощного подпития находили под баром. И  вот были люди, которые с  понедельника по  пятницу, и  вот они нажираются  — просто стратегическое нахуяривание такое,  — и  они не  просто пристают к  людям: они шатаются, они очень громко кричат. Вот они действительно мешают, а  всё остальное  — нет. Опять  же, я  говорю: пришёл, сел, выпил, ушёл.

Я  в  какой-то момент сидел в  баре, и  там парень был с  девушкой на  свидании, и  меня это дико раздражало. Я  обратил внимание: на  первых свиданиях некоторые так выёбываются   — невозможно слушать. Слушаешь его: «Работы у  меня нет, потому что начальник плохой, и  я  его ударил; с  мамой я  живу потому, что она  — старенькая, больная и  нужно за  ней ухаживать; а  руки я  тебе в  трусы засовываю потому, что сердце у  меня  — большое, кровь до  них не  доходит и  нужно согреть их»,  — вот такие. И  я  сижу, мне так хочется вмешаться: «Он  пиздит! Ты  посмотри на  него  — он  конченый, у  него татуха с  именем с  ошибкой написана!» И  они везде, потому что нужно учиться замечать.

Баночка подмечалова

Просто когда ты  начинаешь выступать, ты  ищешь какой-то багаж подмечалова или какого-то жизненного опыта, который ты  начинаешь трансформировать: ты  начинаешь писать, у  тебя ещё что-то есть в  загашнике, потом оно вроде заканчивается, но  если ты  вовремя разогнался, то  ты  начинаешь замечать это во  всём, ты  начинаешь в  принципе обращать внимание на  мир по-другому. То  есть я  с  детства в  принципе обращаю внимание, что люди делают: я  где-то с  другом гулял, мимо прошёл парень, и  он  у  меня до  сих пор где-то. А  он  разговаривал по  телефону и  сказал единственную фразу всего лишь, но  очень возмущённым тоном сказал: «Между прочим, кошки тоже болеют СПИДом». Мне захотелось сразу отправиться в  прошлое и  узнать, что было раньше, как он  пришёл к  этому диалогу. Впечатления  — они в  принципе остаются от  историй, которые везде. У  меня последнее, что сидит в  голове,  — то, что когда я  выхожу с  девушкой из  метро, она меня проводит через турникет, на  котором написано «для прохода с  багажом», и  я  всё время иду вторым.

У  меня шутка про шоты есть, я  её  рассказывал давно, но  это не  то  чтобы шутка, а  реальная ситуация. Мне нужно было относить анализы ребёнка, и  мне было так впадлу идти за  этой баночкой для анализа  — ну, у  нас кончились баночки от  детского питания, в  чём обычно их  носят, а  мы  недавно в  «Икею» съездили и  набрали этих рюмок дешёвых. Мне жена весь мозг вытрахала: «Как угодно, как угодно!»  — и  я  встаю в  шесть утра, смотрю  — рюмки нормальные… И  я  ей  когда начал рассказывать  — она не  заходила: есть такие шутки, которые тебе самому нравятся, и  ты  думаешь: «Да  мне насрать»  — и  всё равно будешь её  рассказывать. И  я  очень мало её  изменял  — там где-то запятую добавил, грубо говоря,  — и  в  какой-то момент она начала работать, и  очень сильно начала работать. В  какой-то момент шутка  — она проверяется, очень  — полпроцента шуток, которые ты  написал,  — работают сразу идеально: они в  любом случае дописываются, где-то можно усмешнить её, уйти в  другую сторону. Но  она оттачивается: ты  когда много её  рассказываешь, ты  ездишь по  разным местам, рассказываешь  — люди разные, у  тебя не  так много шуток.

Это как песни петь: ты  же не  будешь каждый раз разные песни петь. И  ты  рассказываешь одни и  те  же шутки, и  они в  какой-то момент чеканятся: ночью разбуди  — и  ты  издашь её  полностью. Если зал просто не  смеётся  — хрен ты  что с  ним сделаешь: стоишь просто, как робот, рассказываешь, чтобы просто побыстрее уйти. Если спорные моменты какие-то: то  есть, бывает, кто-то выкрикнул  — не  надо кричать. Иногда кто-то кричит удачно, смешно.

У  меня было выступление, на  котором ближе к  концу сработала пожарная сигнализация. И  она истошно орала, я  пытался продолжать, но  не  мог. И  меня было плохо слышно, и  я  сам не  мог сфокусироваться, и  я  вот эти пять минут стоял и  просто на  неё накидывал, чтобы заполнить тишину. Ну, то  есть не  тишину, но  так приходится подстраиваться. Нет стандартных ответов. Кажется, что есть  — есть какие-то задумки, и  ты  думаешь: если мне вот так вот скажут, то  я  вот так вот отвечу. Но, опять  же,  — в  разных обстоятельствах: тебе кто-то что-то крикнул «идеальное», у  тебя есть очень оскорбительная смешная шутка, но  это  — здоровый и  пьяный дебил. И  ты  такой: я  как-нибудь мягко отвечу…

Паскудные занятия

Нельзя быть комиком и  никого не  оскорбить в  принципе, всё время что-то найдётся. У  меня была шутка про Советский Союз, что это  — плохо, и  потом  — даже не  ко  мне подошли, а  подошли к  другому типу и  сказали: «У  меня вообще-то деда репрессировали…» Ко  мне подходят, передают: «Человек недоволен», а  у  меня шутка про то, что это  — плохо. И  у  меня была шутка  — ну, она посредственная  — про то, что я  люблю комиксы, но  меня смущает то, что супергерои всегда борются с  людьми: в  мире куда больше зла, например  — есть  рак. То  есть ни  один супергерой не  борется с  раком, то  есть  — уехал в  горы изучать искусство онкологии и  так далее. И  я  рассказывал с  таким посылом, что есть другие проблемы, давайте на  них тоже обращать внимание, кроме того, что это  — искренне смешно, у  кого-то был  рак. Так я  не  смеялся над ними! А  так  — да: инвалиды, какие-нибудь религиозные фанатики… Слава богу, Свидетели Иеговы  — экстремистская организация, поэтому  — да, я  оскорблял их  чувства.

Ты  когда начинаешь много писать, замечать вот этот удивительный мир вокруг себя  — твои шутки появляются из  проблем: в  твоей жизни появляются проблемы. Ты  в  первую очередь, чем их  решать, начинаешь на  них накидывать. Если у  тебя какие-то проблемы в  семье  — то  начинаешь так  вот… То  есть я, когда собирался разводиться с  женой, я  уже начал накидывать шутки про развод. То  есть я  потенциально понимал, что будет происходить: ты  просто начинаешь задумываться… Не  знаю, я  очень легко подошёл к  вопросу развода  — и  он  довольно затянулся. Если  бы я  занялся этим вместо того, чтобы накидывать шутки, может быть, всё  бы закончилось быстрее. Но  зато получился неплохой монолог.

Ну, то  есть в  принципе, когда ты  сталкиваешься с  какими-то проблемами, то  не  надо так делать: «Тааак, напишем на  это шутки…» Ну, мне часто говорят, что это  — такая терапия: выходить, рассказывать о  своих проблемах… Но  когда ты  о  них рассказываешь от  души, грубо говоря, то  ты  их  переживаешь по  сути, а  это  — так себе, паскудное занятие. То  есть некоторые вещи нужно отпускать, а  ты  их  держишь при себе, потому что тебе за  них платят. Чтобы рассказать материал так, как его нужно рассказать, нужно погрузиться в  проблему ещё  раз. Я  не  знаю, у  тебя была несчастная любовь, ты  про неё забыл  — первая несчастная любовь, ты  на  неё написал шутки, и  тебе в  принципе на  неё насрать: прошло много-много  лет. Но  как только ты  начинаешь про неё рассказывать, ты  вспоминаешь все ощущения паскудные, которые у  тебя были на  тот момент.

Ведущие различных мероприятий  — ну, это профдеформация, что они всегда очень весело ведут, но  при этом у  них всё что угодно может быть. Ты  их  видишь на  людях, но  ты  не  приезжаешь к  ним домой, когда он  в  депрессии лежит мордой в  подушку. Мне кажется, они не  просто весёлые, они  — мрачные, а  мрачность появляется из-за того, что ты, во-первых, осознаёшь, сколько у  тебя проблем, а  во-вторых  — ты  с  ними ничего не  делаешь, кроме шуток. Ты  с  ними выходишь, выкладываешься, люди смеются, но  ты-то  — нет. Я  сейчас пытаюсь себе привить мысль, что стакан наполовину полон, но  там  — ссанина.

Копирайтер с мясокомбината

Я  когда искал работу  — я  месяц, получается, искал работу,  — у  меня было очень тяжёлое лето, ничего не  было, я  — ленивое говно. И  начал искать, рассылать резюме, и  его даже не  открывало большинство. В  какой-то момент я  в  резюме начал расписывать, что это  — быть стендап-комиком, многие конторы не  берут это во  внимание, но  всё равно это тяжёлая работа, ты  много пишешь. Много комиков  — не  только стендап  — они уходят куда-то в  сценаристы, кто-то в  писатели, кто-то жизнью кончает… Ну, разные варианты развития. Я  это расписывал, я  это рассылал  — и  вот сейчас я  работаю, работодателям понравился как раз этот пункт: то, что я  стендап-комик и  расписал, что даёт комедия человеку в  принципе. То, что я  много пишу, что нет каких-то страхов кого-то задеть: стендап  — довольно дерзкий язык. Я  — копирайтер, просто что дадут  — то  и  пишу: слоганы, статьи. Я  и  искал работу, чтобы писать, потому что я  пять лет работал в  продажах, и  это  — ад  на  земле.

Я  когда на  мясокомбинате, например, работал, я  приходил домой и  такой: либо спать, либо сдохнуть  — всё подойдёт. А  сейчас я  прихожу  — у  меня ещё есть силы, я  могу пописать, плюс я  канал в  телеграме веду, там что-то  — ну, там реже, конечно, стал писать, но  как-то тоже стараюсь. Материал пишу более крупный  — стараюсь, по  крайней мере. Ну, мне очень повезло.

Я  мечтал о  графике с  понедельника по  пятницу, потому что у  меня его никогда не  было: у  меня за  всю жизнь было три отпуска  — и  все они были дико ебаные. Может, какая-то творческая жилка помогает вначале, но  потом она только палки в  колёса вставляет, потому что сидишь такой: «Ко  мне не  пришла муза…» Нахуй музу! То  есть сидишь и  пишешь: написал кучу говна  — пришёл, проверил говно, оттуда что-то одно попалось хорошее, и  ты  такой: «Ну  вот буду за  это держаться». Расписал это, оказывается  — тоже говно, пошёл в  другую сторону, и  так далее. То  есть большинство шуток, которые нами пишутся,  — они довольно спорные. Они хорошо работают, только когда ты  рассказываешь такую идею, очень прикольную. Но  в  целом тут именно понимание того, что ты  делаешь. И  в  копирайтинге тоже. То  есть тебе приходит заказ, ты  можешь написать слоган, тебе скажут: «Так это хуйня собачья!», а  ты  такой: «Я  так вижу»  — и  пошёл яйца прибивать к  брусчатке.

«Э-э-э-э!»

Мне нравится минимализм. Я  много где его придерживаюсь, кроме речи: видимо, потому что пизжу и  пизжу… У  меня, там, дома мало мебели. Ты  вышел, у  тебя есть микрофон, есть ты, есть шутки  — и  это прекрасно: никакого реквизита, ничего. Хотя удивительно, что люди могут запороть и  это. То  есть при минимальных требованиях всё равно можно обосраться. И  когда начались фестивали комиков, все встречались, делились опытом, и  потом в  какой-то момент единственный опыт, который ты  мог передать,  — это такой: «О, в  Орле не  выступай  — пиздец!» То  есть всё остальное у  них сформировано: сформирована подача, приёмы нахождения на  сцене: когда ты  «смотришь» зал  — не  смотришь, общаешься с  залом  — не  общаешься… У  каждого  — своё, но  новичкам передать опыт  — это: «Не  пиши хуйню! Готовься обсираться!»

Ну, это такие советы, а  когда спрашивают: «Что ты  посоветуешь молодым комикам?»  — ничего не  посоветую… У  меня был случай, когда я  выступал в  самом начале  — почему-то в  перерыве на  рэп-концерте, там пришли какие-то дети выступать даже, не  слушать. Я  так посмотрел: я  оттуда трезвым не  выйду. Я  чё-то десять виски-колы тогда всадил, вышел  — у  меня второй выход,  — протрезвел и  повторяю опыт: с  пивом-то полегче, наверное. Оно, во-первых, неспешный темп, во-вторых,  — когда ты  рассказываешь шутки, у  тебя в  принципе есть время выпить пива, когда люди смеются, и  очень мотивирует их  рассмешить. То  есть выходишь, можно на  стульчик сесть, пивка спокойно  — рассказываешь историю, просто смешную историю. Если история выпившая  — это пиздец. Там  же зависит и  от  самой аудитории. Бывает, кружку понюхают  — уже начинают вести себя как свиньи: «Э-э-э-э!»  — вот эта хуйня начинается.

А  молодые спокойно, они немного пьют  — там никто не  ужирается. То  есть есть какая-то стадия. Когда ты  приходишь совсем трезвый  — это скучно: они зажатые, они постесняются. Совсем пьяные  — они слишком не  стесняются. А  такие подвыпившие мальца  — там, кружечка-две пива, просто чтобы расслабиться,  — это самое то, особенно в  пятницу вечером, то  есть  — всем нужно расслабиться… Артисту нужно расслабиться… Ну, то  есть если артист не  пьёт, ему надо расслабиться, а  чтобы расслабиться  — надо чтобы зал был такой, «мягкий».

Есть такие пивные рестораны «Максимилианс»  — не  знаю, как в  Москве, но  в  регионах их  до  херища. У  них, вроде  бы, хорошо, но  вместе с  тем такая жопа. Ты  выходишь на  сцену, всё хорошо, перед сценой есть стоячие места  — они самые благодарные. По  бокам  — столики, и  ты  не  видишь: они даже начинают что-то орать, а  ты  их  даже не  слышишь. Получается, ты  не  слышишь, чего они хотят, и  они не  слышат толком ничего. Когда они сидят  — они пиздят, когда они пиздят  — они не  слушают. Которые стоят  — им  пиздеть не  с  кем, и  они слушают и  смеются. Поэтому есть бары, которые прям огонь, но  не  все. То  есть нужно понимать формат самого заведения и  контингент, который посещает эти бары.

  https://batenka.ru/aesthetics/how-to-make-a-joke/  
 
По теме
13 февраля 2024 года постановлением судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда приговор Первомайского районного суда г. Омска в отношении шести осужденных оставлен без изменения.
Молодых омичей отправили в колонию за помощь телефонным мошенникам Молодые люди обманывали пенсионеров, сообщая им, что их родственники попали в ДТП и срочно нужны деньги, за что получали небольшой процент.
В Омской области за два месяца зарегистрировано три случая кори - ИА Новый Омск  За аналогичный период прошлого года случаи кори не регистрировались. Александр Румянцев В Омской области в период с января по февраль зафиксировано три подтвержденных случая заболевания корью.
ИА Новый Омск
Весна идет в музей! - Музей-заповедник Старина Сибирская С наступлением весны жизнь как будто расцветает, оживает природа. Меняются темы экскурсий в музее.
Музей-заповедник Старина Сибирская